Дорога СУДЬБЫ. Часть 3

Предисловие

Предлагаемый читателю рассказ о моих истоках по отцовской линии оказался наиболее сложным в описании. На долгие четыре года затянулось его изложение. Мне пришлось по крупицам собирать наиболее вероятные факты из жизни прадеда Ким Мун Сека и деда Ким Сан Ира. Трагическая ранняя кончина Сан Ира (Чан Дину в то время едва исполнилось шесть лет), естественно, оставила еле заметный след в детской памяти. Образ отца в сознании Чан Дина, в основном, формировался по скупым рассказам дедушки Чун Сека, дяди Бо Ира и несловоохотливой мамы Тен Сян Гым.

Отец мой, Ким Чан Дин, не любил рассказывать об отце, потому что он его не помнил, а придумывать что-то не в его характере. Отвечал на мои бесконечные вопросы всегда от третьего лица: «Мне рассказывали…» или «Я слышал…». К сожалению, бабушку Сян Гым расспросить я не успел, мне было тринадцать лет, когда она умерла. Поэтому жизнеописание прадедушки и дедушки получилось кратким.

В остальном, жизнь последующих поколений проходила на моих глазах. Конечно, я и не предполагал, что придет время и мне захочется обо всем этом написать, но в силу своего характера, я всегда чувствовал себя не по годам взрослым и много общался с родственниками преклонного возраста, которые были свидетелями тех далеких событий.

Все, о чем здесь написано – горькая неприкрытая правда. Конечно, хотелось бы идеализировать некоторые события или людей, но тогда это был бы вымысел, а не рассказ о реальных событиях и людях. Возможно, кому-то это не понравится или покажется обидным. Не судите меня строго. Я всего лишь излагаю факты. Правда не всегда бывает приятной. На то она и правда. И кто-то должен её сказать. Единственное, чего мне хотелось бы, чтоб новое молодое поколение прочитало рассказ и призадумались над своими действиями или бездействием по отношению к своим близким, не поступало с ними так, как не хотело бы, чтоб поступили с ними. И подумало о памяти, которую оставляют своим потомкам. Суетная жизнь проходит быстро, а память живет на протяжении многих поколений.

Так оставьте о себе ДОБРУЮ ПАМЯТЬ.

Мои истоки. Корея

Сан Иру исполнилось семнадцать лет, когда от внезапной болезни умер его отец. Отец Ким Мун Сек, потомственный дворянин, имел небольшой надел земли в окрестностях Танчына, что в провинции Хамген. К сорока годам Мун Сек успел попробовать себя во многих делах. Где-то более или менее успешно, а где-то терял почти все, нажитое до этого. Имея относительно хорошее образование и возможность устроиться на государственную службу, был одержим в стремлении быстро разбогатеть. Буквально за последние два года перед смертью Мун Сек решил заняться рыбным промыслом. Заложив своё родовое поместье, он оформил кредит и купил рыболовецкое судно. В небольшом портовом уезде Танчын проблем с наймом капитана и команды рыбаков не было. Первый сезон отработали неплохо. Сумел погасить часть кредита и ещё осталась часть денег, на которые он хотел приобрести оптовую торговую точку на рыбном рынке. Ему казалось, что слишком большая часть прибыли от рыбного бизнеса достается оптовым торговцам, которые и устанавливают закупочную цену на выловленную рыбу.

То ли от перенапряжения, то ли от простуды Мун Сека замучил жар, который перешел в непрерывный кашель. Занятый делами, на просьбы и уговоры жены Ли Чу Хян обратиться к лекарю, отмахивался, говоря, что, когда закончит дела, обязательно пойдет лечиться. А когда стало совсем плохо и он не смог подняться, приглашенный лекарь, осмотрев его, сказал жене, что уже поздно, надо готовиться к худшему. И действительно, в скором времени он в бреду тихо скончался.

Похоронный обряд рода, откуда произошел Мун Сек, растягивался на долгий и изнурительный месяц после трех дней поминания. Недалеко от дома надо было соорудить временное жилище, типа шалаша. В нем на доске с семью отверстиями (символизируют семь звезд Большой Медведицы, которой поклонялись наши предки) должно было покоиться тело умершего. Каждый день старший сын должен был утром, в обед и вечером преподносить стол с угощением умершему отцу и посидеть с ним определенное время. По истечении трех месяцев тело предавалось земле на родовом кладбище. Молодому Сан Иру пришлось пройти все эти испытания. По истечении этого месяца было видно, что он, измученный, возмужал, и на окружающий мир смотрел другими глазами.

В доме, помимо Сан Ира и вдовы Ли Чу Хян, жил младший брат Мун Сека 35 – летний неженатый Чун Сек, нелюбитель трудиться, зато большой любитель поесть и поговорить, младший брат Сан Ира 12-летний Бо Ир и маленькая шустрая 14–летняя девушка Тен Сян Гым. Её два года назад в дом привел Мун Сек в качестве будущей невесты Сан Ира, выплатив часть выкупа родителям. В роду придерживались обычая заранее приводить невесту, чтоб она постепенно привыкала к порядкам и традициям, принятым в данной семье. К присутствию Сян Гым давно уже все привыкли. Немногословная и трудолюбивая, она успевала везде. И в скором времени стала полноправным членом семьи.

Тен Сян Гым была из благородного, но обедневшего рода. В роду все мужчины были рослыми как Мун Сек и его дети. Но вот Сян Гым остановилась в росте в 12 лет.

После предания земле Мун Сека к его вдове Чу Хян стали наведываться кредиторы, настойчиво напоминая семье о взятом кредите под заложенное поместье. После продолжительного семейного совета решили, что делами отца будут заниматься младший брат покойного Чун Сек и старший сын Сан Ир, а вдова Чу Хян возьмет на себя все домашние хлопоты. Отношения между Сан Иром и невестой Сян Гым должны перейти в супружеские. Свадьбу решили отложить и справить её после снятия траура.

Сан Ир быстро стал входить в отцовские дела. Ему помогало полученное образование в школе, где он преуспевал в естественных науках. Чун Сек вначале пытался разобраться в делах бизнеса, но, столкнувшись с рутинной работой ,быстро остыл и потихоньку переложил все дела на Сан Ира.

После поражения России в русско-японской войне вся власть перешла к японским оккупантам. И возникли большие трудности в ловле рыбы на море. Места хорошего лова все чаще и чаще стали занимать японские рыбаки, вытесняя корейцев. В конфликтные ситуации вмешивались японские военные корабли. Да и с реализацией рыбы стали возникать проблемы. Оптовый рыбный рынок тоже оккупировали японцы. Банковская система, а также аппарат государственного управления потихоньку переходил под контроль японцев. Началось активное вытеснение корейцев из бизнеса и предпринимательской деятельности. Корейцам отводилась роль прислужников японцев во всех сферах деятельности.

Прошло несколько лет. Задолженность по кредитам не убавлялась, а, наоборот, увеличивалась. Положение становилось критическим.

У молодой супружеской четы Сан Ира и Сян Гым родились два сына Ен Дин и Чан Дин. Старшего Сян Гым родила в 15 лет, а второго — в 18 лет. Особой радости в появлении сыновей не было. Свадьбу Сан Ира и Сян Гым справили в узком семейном кругу.

Вдова Чу Хян, так и не смирившись с потерей мужа, начала все чаще и чаще болеть. Чун Сек, которому намекали, что он после смерти брата должен занять его место в семье и стать мужем Чу Хян никакого интереса не проявлял ни к супружеской жизни, ни к работе. Хорошо поесть, приодеться и поболтать — вот вся забота. В скором времени Чу Хян совсем слегла и отправилась вслед за мужем.

Спустя некоторое время кредиторы пришли описывать судно и поместье. Фактически, семья оказалась выброшенной на улицу. Сан Ир решил на оставшиеся деньги договориться с контрабандистами и перебраться на российский Дальний Восток. Так вся семья, Сан Ир с женой Сян Гым и двумя сыновьями Ен Дином и Чан Дином, дядей Чун Секом и младшим братом Бо Ир оказались в поселке Сучан Приморского края.

Шел 1914 год.

Приморье. Сучанский уезд

Оказавшись на российской земле, Сан Ир стал искать место наибольшего скопления корейцев – переселенцев. Все, кого он спрашивал, говорили о Сучанском уезде. Зная только корейский язык, он рассчитывал, что сможет найти работу и потихоньку освоить русский язык. Так Сан Ир со своей семьей, сняв квартиру в корейском поселке, начал поиск подходящей работы. В сельскохозяйственной работе он ничего не мыслил, поэтому решил попробовать на лесозаготовке. Там платили больше и ежемесячно, что при его положении имело немаловажное значение. Дядя Чун Сек решил попробовать поработать в бригаде плотников. Потихоньку стали привыкать и приспосабливаться к новым условиям. Стали общаться с соседями и остальными сельчанами. Здесь собрались люди со всей Кореи из совершенно разных сословий. Оказавшись в роли беженцев-эмигрантов, все скрывали знатность рода, если таковая и была. На следующий год решили приобрести собственный дом за небольшую цену. Дом был в низине рядом с небольшой речкой Сучан. К дому достроили пристройку с несколькими комнатами. Так что всем хватило места. К тому времени родился третий сын Сан Дин.

После отречения императора России от престола  начался период постоянной смены власти. Сан Ир работал в тайге на лесозаготовках, домой приезжал редко, только чтобы принести зарплату. Поэтому политические события его не интересовали. Главное, чтобы только была хорошо оплачиваемая работа.

В этот трудный период решил жениться младший брат Бо Ир. Он выбрал в невесты светлокожую, общительную Ли Мё Хян под стать ему. Малограмотная Мё Хян готова была пойти за ним хоть на край света. Её светлая кожа, некорейский тип лица и характерный нос «с горбинкой» стали отличительной особенностью их семьи.

Сан Ир решил со сватовством не затягивать. И вместе с дядей Чун Секом засватали невесту. Мё Хян была третьей дочерью в семье. Часто болела в детстве, поэтому в школе проучилась всего три года. Свадьбу справили скромно с небольшим количеством гостей. Подготовили комнату, где должны были жить молодожены. Но в дальнейшем решили купить им небольшой дом.

Бо Ир устроился на работу в строительную бригаду.

С приходом Мё Хян в дом жена Сан Ира Сян Гым тоже решила помочь мужчинам в зарабатывании денег для улучшения жилищных условий. С этой целью она устроилась во вновь созданную артель для выращивания тутового шелкопряда. Для Дальнего Востока это было совершенно новое дело и поэтому местные власти всячески содействовали, выделяя средства и земли для посадки тутовых деревьев. Выращивали тутового шелкопряда в закрытых отапливаемых помещениях на полках в несколько ярусов. В обязанности работающих, в основном, входило своевременное кормление, уборка и контроль за температурным режимом. Процесс выращивания гусениц до коконообразования длился около месяца. Затем занимались получением шелковой пряжи и изготовлением шелковой ткани.

Сян Гым старательно участвовала во всех этих работах. В дальнейшем  накопленный опыт помог ей наладить собственное небольшое производство шелковой ткани.

В скором времени у неё родилась дочь Ай Дин. А следом, через несколько месяцев, родила Мё Хян первого сына, его назвали Ир Ти. Дом становился тесноватым, тем более что Ен Дин и Чан Дин начали учиться в школе. Решили купить домик для Бо Ира и Мё Хян и отделить их. Домик выбрали неподалеку ближе к речке. Все складывалось благополучно, дети радовали в школе, подрастали Ай Дин и Сан Дин.

Но однажды пришла страшная весть. Из-за беспечности одного лесоруба Сан Ира придавило срубленным падающим деревом. Привезли его домой с полностью перебитыми внутренними органами. Так что он не мог ни есть, ни пить. Убитые горем Сян Гым и дети видели, как переживал он, что не сможет больше им помогать. Просил прощения у Сян Гым, что оставляет её одну, зная, сколько страданий и мучений ей придется пережить. На третий день Сан Ир умер, не приходя в сознание. Похоронили его по обычаю, принятому среди корейцев на Дальнем Востоке. На третий день после кончины он был захоронен на Сучанском кладбище.

Полученное единовременное денежное пособие кончилось быстро. Договорившись с Мё Хян, что она будет присматривать за детьми и хозяйством, Сян Гым решила выйти на работу. Сезон выращивания шелкопрядов кончился. Надо было работать на прядильном и ткацком участке. Старательная и шустрая Сян Гым в скором времени  преуспела в работе и получала хорошую зарплату. Во что бы то ни стало она решила дать образование детям, как наказал Сан Ир. На следующий год Сян Гым решила выращивать шелкопряда у себя дома, на время  разместив детей у Мё Хян. Взяв напрокат примитивный прядильный станок, она умудрялась получать на нём очень хорошего качества шелковую нить. На простом ткацком станке у неё получалась гладкая белая шелковая ткань. Сян Гым без отдыха день и ночь ткала ткань. Желающих купить у неё эту ткань для перепродажи было предостаточно. Сян Гым знала, что её ткани ценятся в Китае. Познакомившись с людьми, которые занимались контрабандой товаров из Китая, однажды она решила рискнуть и сама отправилась со своим товаром в Китай. Там она выгодно продала ткань и получила вдвое большую выручку. А её покупатель, который занимался крашением, обещал покупать у неё ткань в неограниченном количестве. Приободренная таким успехом, Сян Гым сообразила, что ей невыгодно выращивать шелкопряда. Лучше покупать коконы для пряжи, соткать ткань и перевезти её через границу в Китай.Такая активная предпринимательская деятельность помогла ей вырастить и дать образование детям.

Ен Дин, окончив семилетку, поступил в рабфак. Чан Дин после семилетки поступил на курсы механизаторов. Ай Дин и Сан Дин успешно переходили из в класса в класс. Ен Дин, окончив рабфак, поступил на работу в типографию, а Чан Дин начал работать в МТС механизатором. Сян Гым продолжала изготавливать шелковую ткань. Но с ужесточением порядка на границе ткань приходилось реализовывать на месте.

К этому времени Ен Дин повстречался с девушкой из рода Ли, они решили пожениться. Эта свадьбы была первой, и Сян Гым потихоньку откладывала деньги, чтобы справить её не хуже чем у других. Но свадьба получилась невеселой. Жених, практически, ни разу не улыбнулся. За столом он почему-то пристально и недоброжелательно оглядывал гостей, и они старались долго не засиживаться. Отдав дань уважения Сян Гым, старались побыстрее уйти домой. Для молодоженов выделили самую большую и уютную комнату. Сян Гым старалась как можно меньше беспокоить молодоженов, обращаясь к невесте на «Вы». Зная своенравный, жесткий, неконтактный характер сына, ей было непонятно, как они находят общий язык. Но в скором времени у них появился первенец, его назвали Константин. К этому времени Мё Хян родила дочь Ок Дин и сына Ивана. Ен Дин и Чан Дин к моменту создания семьи были завидными женихами, светлокожими и с кудрявыми волосами. Правда, в росте не в отца Сан Ира, а в маленькую мать. Но все равно девушки старались привлечь их внимание. Ен Дин, окончивший рабфак, держался всегда в стороне от шумных и веселых компаний, критически оценивая любую ситуацию. Было непонятно, чего он хочет и что у него на уме. Поэтому с ним не общались и сторонились его.

Чан дин, в отличие от Ен Дина, был открытым, веселым и компанейским парнем. Он хорошо пел и прекрасно танцевал, особенно «чечетку». Доброго по натуре, его трудно было вывести из себя. Таким его увидела Ге Сун, старшая дочь состоятельного на тот момент Хан Ан Гира. Они начали встречаться. Ге Сун была ростом выше Чан Дина, была комсомолкой и активисткой. Боевая, сильная, смелая. И к тому же хорошо стреляла из винтовки.

Ан Гир не стал препятствовать счастью дочери. Зная, что жених – сын Сян Гым, трудолюбивой и сильной духом женщины. Её в поселке уважали все. Нелегко без мужа поднять четверых детей. Значит, молодые трудностей не испугаются. В отличие от первой свадьбы  вторая прошла весело и шумно. Общительный и доброжелательный характер обоих молодоженов располагал гостей к свадебному празднику. Ан Гиру Чан Дин сразу понравился. Он знал ,что у них дома живет старший брат Ен Дин с женой. Поэтому купил для молодых небольшой дом в поселке.

В семье Бо Ира и Мё Хян появился третий сын, его назвали русским именем Николай. Не успели справить небольшую годовщину, как опять случилось несчастье. Бо Ир, который работал в бригаде строителей, сильно простудился и заболел чахоткой. Болезнь не отступала. Состояние его с каждым днем ухудшалось. В скором времени он последовал за братом. Его похоронили рядом с ним. Мё Хян постигла участь Сян Гым. Она тоже осталась одна с четырьмя детьми (три сына и дочка). Сян Гым вынуждена была привлечь в свое шелкопрядильное дело и Мё Хян. С большими трудностями удавалось избегать голодного существования. Ге Сун и Чан Дин приютили второго сына Ивана, чтобы хоть чем- нибудь облегчить тяжелое положение семьи Мё Хян.

Иван на всю жизнь запомнил этот благородный шаг Ге Сун и Чан Дина и, уже будучи взрослым, всегда навещал их, напоминая при случае, что относится к ним как ко вторым своим родителям.

Чан Дин и Ге Сун вступили в колхоз. В отличие от Сян Гым и Ен Дина, которые продолжали заниматься единоличным трудом. Чан Дину в колхозе доверили трактор. В то время трактористы пользовались большим авторитетом и в колхозе были уважаемыми людьми наряду со специалистами. Ге Сун доверили заведовать детским садом, где воспитывались дети колхозников. Буквально через год за добросовестную и хорошую работу Чан Дина премировали породистой коровой. Надой молока корова давала по меркам Дальнего Востока рекордный и с хорошей жирностью.

В скором времени у молодых появился первенец. Его назвали Моисеем.

Дела шли хорошо. Заработки из года в год росли. Дом потихоньку обставляли всем необходимым.

Но почему-то с самого начала отношения между братьями Чан Дином и Ен Дином не сложились. За всё время, как отделились Чан Дин и Ге Сун, Ен Дин ни разу не поинтересовался жизнью младшего брата и в гости не наведывался. Сян Гым украдкой, боясь разгневать Ен Дина, нет–нет забегала, предлагала свою помощь.

Чан Дина мучило такое отношение старшего брата, но вида он не подавал, и с уважением относился к нему как к старшему. Ге Сун это раздражало и злило. Всё своё недовольство и несправедливость она обрушивала на мужа. Но Чан Дин был невозмутим и отвечал: «Он ведь старший, зачем нам ссориться? Лучше я промолчу и потерплю. Всё забудется».

После окончания школы младший брат Сан Дин решил поступить в Томский Политехнический институт. Знания, полученные в школе, и упорство в достижении цели позволяли ему рассчитывать на успешную сдачу вступительных экзаменов в институт.

Бесконечные скандалы, нездоровая обстановка дома подталкивали Сан Дина уехать подальше от родительского дома. Проблема была только с обеспечением деньгами на дорогу и в процессе учёбы.

Ен Дин сразу отказался выделять деньги. Доходы матери были под контролем Ен Дина.

Чан Дин и Ге Сун, после недолгих раздумий, решили выделить деньги на дорогу и обещали, по возможности, высылать средства во время учёбы.

Сан Дин успешно сдал экзамены и поступил в Томский Индустриальный институт. Он старательно посещал занятия. По вечерам и выходным подрабатывал на разгрузке. Писал домой редко. Сообщил только, что живет на съемной квартире. Так прошло несколько лет.

Беда пришла неожиданно. Осенью 1937 года пришло известие, что всех корейцев переселяют в Казахстан и Среднюю Азию. На сборы отводилось буквально несколько дней. Собранный в колхозе урожай зерна и овощей предлагали сдать в заготовительные пункты государства с получением расписки. Деньги обещали выдать по месту прибытия. Личный скот тоже предлагали сдать под расписку. Но обеспокоенные неизвестным будущим, люди забивали скот, заготавливая мясо на дорогу. Недвижимость и имущество обесценились и, фактически, даром доставались местному населению. Загружали людей в товарные поезда по 3-4 семьи на вагон. Путь предстоял неблизкий и, самое главное, продолжительный. Никто ничего не мог толком объяснить. Куда везут? Как встретят? Как перезимовать? А холода уже наступили. Кое-где выпал снег. На буржуйке, которая стояла в середине вагона, готовили пищу по очереди. Справлять нужду и докупать продукты старались на многочисленных стоянках и станциях, где поезд стоял только богу известное время. Случалось, отставали от поезда, а потом через несколько дней догоняли на попутных поездах. Простые люди, работавшие на железной дороге и наслышанные о ГУЛАГе, сочувствовали переселенцам и старались хоть чем-нибудь помочь.

Я представитель последующего поколения и формирование моего мировоззрения происходило в период так называемой «оттепели». От нас старались скрыть любую информацию о репрессиях и бесчинствах. Целые народы были унижены и высланы с родных насиженных мест. Трудно представить такое нечеловеческое издевательство над собственным народом. Только изучая и обобщая отдельные воспоминания, расспрашивая живых свидетелей тех трагических событий, мне стала понятной горькая трагедия, пережитая моим народом и моими родителями. Нынешнее поколение вряд ли могло выдержать такое испытание.

Ташкентская область. Колхоз «Политотдел»

Ехали долго, почти месяц. Одни пейзажи менялись другими. С приближением конца пути перед взором переселенцев стали открываться совершенно незнакомые доселе просторы степей и полупустынь с причудливыми жилищами в виде конусообразных юрт. Поезд с моими родителями и родственниками прибыл в конечный пункт назначения город Ташкент. Ге Сун уговорила мужа поехать дальше, лишь бы не оставаться рядом со старшим братом Ен Дином. Так неожиданно в нарушение предписания Чан Дин и Ге Сун оказались на вокзале города Намангана. Тен Сян Гым со старшим сыном Ен Дином и дочерью Ай Дин, согласно разнарядке, оказались в колхозе «Политотдел» на участке «Новая жизнь». Их с семейством её брата Тен Бон До разместили на освобождённой от крупного рогатого скота ферме, наспех оборудованной под барак. Каждая семья отделялась от другой ширмой из материала.

Спустя неделю Тен Сян Гым, не смирившись с тем, что семья начала распадаться, решила поехать за сыном Чан Дином. Доехав до Намангана, она нашла их на вокзале, ещё ожидающих расселения. Поставив условие, что она без них не уедет, стала ждать в течение недели их решения. В конце концов, Ге Сун и Чан дин сдались и решили вернуться в Ташкент. Потеснившись в бараке, решили перезимовать как-нибудь до весны, а там видно будет, как дальше быть. Наступал Новый год. Жили дружно, выручали друг друга. Помогало местное население — узбеки и казахи. Их доброжелательное отношение во многом предопределило дальнейшую судьбу переселённого народа. Корейцы осели надолго и прочно.

С наступлением весны жизнь в колхозе стала приобретать более организованную форму. Стали создаваться бригады, правление. Чан Дин рассчитывал получить трактор. Но ему поручили на участке «Новая жизнь» создать рисоводческую бригаду, что он успешно осуществил. Потихоньку каждая семья старалась отделиться и приобретала любую хибару, лишь бы жить отдельно в собственном углу. Ге Сун давно приметила одинокий домик на окраине участка и попросила у местной власти разрешения занять этот дом. На что ей ответили, что дом никто не собирается занимать, потому что за этим домом заброшенное мусульманское кладбище, а в этом доме отпевали покойника перед похоронами. Так мои родители Ким Чан Дин и Хан Ге Сун в 1938 году поселились в этом домике и прожили до 1956 года. Здесь родились все дети, в том числе и я. Об этом доме можно прочитать в рассказе «Старый дом и змеи». Мне часто снится этот дом на окраине поселка. Я прожил там счастливые, хоть и голодные годы своей жизни. Моё формирование, как человека разумного, началось в этом «Старом доме со змеями». Свидетельство этому мои первые рассказы «Посадить стрекозу на палец», «Печальная история одинокого аиста».

Ким Чан Дин, по натуре добрый и отзывчивый, смог создать хорошую бригаду. Он был справедливый и сам много трудился вместе с другими членами бригады. Его уважали, любили и слушались. Успехи не заставили себя ждать. В скором времени бригада отличилась высокими урожаями риса. В 1950 году Ким Чан Дина наградили орденом Ленина.

Колхозники оплату труда в денежном выражении в то время не получали. Им выдавали продукты из полученного урожая и давали надел земли в виде огорода. Ге Сун занималась возделыванием огорода и воспитанием детей. Условия для корейцев были необычными. Кругом камыши, малярийные комары. Родившиеся двое детей в скором времени умерли от неизвестной болезни. В 1940 году родился сын Иннокентий, его берегли как зеницу ока. Ни в чем не отказывали. Следом через два года родился Моисей, но для страховки его назвали Феликсом, так издревле делали некоторые народы, чтобы уберечь ребенка от злых духов. В войну и после неё были запрещены аборты, и поэтому женщины были вынуждены рожать всех зачатых детей. Роды дома принимала свекровь Тен Сян Гым. Она умела своими руками поправлять любой неправильно лежащий плод.

 

Корейцев на фронт не брали. Они считались неблагонадежными. Но некоторые умудрялись попасть на фронт под казахскими фамилиями. Так поступил друг Ким Чан Дина — Пак Хи Гван, принимавший участие в битве под Сталинградом и дошедший до Кёнигсберга. Он награжден многими боевыми наградами. До последних дней жизни он дружил с моим отцом.  Корейцы работали  на трудовом фронте. Несколько корейцев трудились в Коми АССР на строительстве Беломор-канала. Многие трудились на строительстве Ташкентского канала. Мой отец тоже был направлен на это строительство. Там произошел несчастный случай. Его полностью засыпало осыпавшимся у склона грунтом. Лишь отчаянное вмешательство Ли Бон Дю, оказавшегося рядом, спасло ему жизнь.

Колхоз «Политотдел» в целом потихоньку становился на ноги. Колхозники жили не хуже других, но колхоз числился из года в год в ряду отстающих. Передовики среди корейских колхозов были «Полярная звезда», «Северный маяк», «Правда» и другие.

Беда всегда приходит неожиданно. В начале 50-х годов у Чан Дина началось гнойное воспаление печени. Он оказался на грани между жизнью и смертью, учитывая состояние медицины в то время. Его положили в ТашМИ. Надолго. Удачная операция, проведенная профессором Бабаяном, спасла ему жизнь. Затем целый год реабилитации и, как следствие, невозможность трудиться как прежде и резкое ухудшение семейного благополучия. Вынуждены были перебиваться кое-как. Выручало крепкое здоровье Хан Ге Сун, которая старалась как могла и на поле, и на огороде.

Беда приходит, как правило, не одна. Сильно простудилась, упав весной в арык с холодной водой, самая младшая и очень красивая дочка Чи Выль. Ей едва исполнилось два года. Вовремя неоказанная медицинская помощь осложнила болезнь и перешла в менингит. Мать вынуждена была лечь с дочкой на целый год в инфекционную больницу Тактапуль г. Ташкента.

Я помню самые тяжелые годы, когда болел отец и в доме лежала парализованная сестренка, мы постоянно ощущали сочувствие со стороны местного населения. Крепко и прочно врезался в мою детскую память один эпизод из середины 50-х годов. Как-то группа пожилых казахов и узбеков привела в дом черного барашка и совершила обряд пожертвования. Помню, как они накрыли прямо во дворе, на земле, длинную скатерть–стол, помолились и принялись за трапезу.

Это потом, когда я стал взрослым, до меня дошел смысл этого обряда. Добрые соседи–мусульмане, жалея нас, желали нашей семье благополучия и здравия и отводили от дома болезни и несчастья. Милые, добрые люди. Я знаю, что ваше желание помочь было искренним. Но то, что должно было случиться – случилось. И сестренка Чи Выль умерла в 13 лет. Но я благодарен вам за поддержку и доброту.

Дома в роли хозяйки оставалась девятилетняя старшая дочь Женя, которая вынуждена была периодически пропускать уроки в третьем классе. В 9 лет Женя готовила еду, обстирывала нас, ребят. Отец в то время работал на утиной ферме и, по мере возможности, старался ей помогать.

Бабушка Сян Гым, конечно же, пыталась вырваться из дома и украдкой помочь, заскочив раз-другой на короткое время. Но эти посещения заканчивались скандалами в доме Ен Дина. Мне до сих пор непонятны отношения, которые сложились между братьями. Один добрый, отзывчивый, немногословный, другой, безусловно, умный, грамотный, но вечно чем-то недовольный. И эта патологическая нелюбовь к нашей семье осталась у него до конца жизни. Ну, да бог ему судья, я лишь рассказал то, что помнил.

А сейчас немного о Сан Дине, третьем сыне бабушки Сян Гым. Как только пришла весть о переселении, в тот же час об этом сообщили в Томск, даже указали номер поезда, надеясь, что Сан Дин выйдет встречать и можно будет пообщаться во время короткой стоянки. Но встреча не состоялась. На последующие сообщения, уже из Ташкента, пришёл лишь ответ от хозяйки квартиры, что Сан Дин однажды, как всегда, пошёл в институт и не вернулся. Конечно, мы предполагали, что могло с ним случиться, но за неимением информации, которую тщательно скрывали, наши поиски ни к чему не привели. И вот буквально недавно, несколько месяцев назад, мой племянник Ким Рудольф, проживающий в Москве, по моей просьбе возобновил поиск. Пришло время гласности, и я чувствовал, должна проскочить хоть какая-то информация из далёкого прошлого. Вот что он нашёл в списке репрессированных по Томской области: «…Ким Сан Дин, 1915г. рождения, уроженец Будёновского района Приморского края, студент Томского Индустриального Института, арестован 25 декабря 1937 года. В марте месяце 1938г. расстрелян по обвинению в шпионаже в пользу японских империалистов. Реабилитирован посмертно в 1989г.» Целая жизнь уместилась в три строчки. Абсурдное обвинение, абсурдное правительство, таким образом уничтожившее самых лучших своих граждан. А сколько пользы они могли принести своему государству, своему народу. Так трагически оборвалась жизнь самого успешного сына Сан Дина в неполные 22 года.

Но вернёмся к переселенцам. Семья Мё Хян по распределению попала в колхоз Куйбышев под Янгибазаром. Но прожив там недолго, они переехали в посёлок Чиназ. А оттуда старший сын Ир Ти переехал в город Ташауз Туркменской ССР, а второй сын Иван в посёлок Пахтаарал. А Мё Хян до самой кончины жила с младшим сыном в п.Чиназ.

После смерти Сталина в 1953 году начались реформы в сельском хозяйстве страны. На крестьянство перестали смотреть как на мелкобуржуазный чуждый слой общества. Ему перестали ограничивать свободу передвижения, было разрешено переезжать в города. Стали ценить их труд, начислять трудодни, которые потихоньку переходили в натуроплату и в денежные знаки. Я до сих пор помню, как отец в середине 50-х годов в мешке принёс домой заработанные за год рубли и, к нашему изумлению, демонстративно вывалил их на гудури (отапливаемый пол). Радости и восторга было до небес.

В это время колхоз «Политотдел» возглавлял молодой, перспективный, целеустремлённый Хван Ман Гым. Имя Ман Гым с корейского переводится как «десять тысяч золота». Это был своего рода «знак» для колхоза, который с каждым годом богател и расширялся. За счёт ликвидации мелких участков были расширены посевные площади. Так в скором времени под эту кампанию попал участок «Новая жизнь». И мы, одними из первых, переселились в новый дом с электричеством на улицу Переселенческую. Шёл 1956 год. Началась действительно новая жизнь в большом новом доме с ярким ослепительным светом от «лампы Ильича» по вечерам. Школа рядом, учиться — одно удовольствие.

Но тут возникла одна непредвиденная проблема. Негде было держать коров: нашу умницу Маню и её немножко глуповатого молодого телёнка Зою. Маня, привыкшая сама находить дорогу домой после пастбища, никак не хотела привыкнуть к новому месту жительства. Если вовремя не привести её домой, она всё чаще и чаще сама отвязывалась и приходила к старому покинутому дому, который никто после нас так и не занял. По-видимому, все боялись змей, которые жили в доме. Но надо было решать как быть. Мать не хотела пускать животных на мясо. Уж очень многим мы были обязаны этим коровам. Решили их продать, а на вырученные деньги обставить дом. Так на улице у нас первых появились телевизор «Рекорд», холодильник «ЗИЛ» и шифоньер для одежды. Помню, вся улица приходила к нам смотреть телевизор. Все радовались за нас от души. Должен заметить, в то время люди жили дружно, двери на ночь не запирали, радовались и горевали вместе, по пустякам не ссорились.

Шли годы. Чан Дин и Ге Сун радовались успехам детей. Забегая вперёд скажу, что особенно порадовал их старший сын Иннокентий, когда в 10 классе возглавил школьную бригаду. За необычайно высокий урожай кукурузы и её фантастический рост (более шести метров в высоту) он был приглашен на ВДНХ СССР, где был награждён Почетной грамотой, а в последующем Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ и Почетной грамотой ЦК ЛКСМ Узбекистана.

Кто может похвастаться такими достижениями в 10 классе?!

После окончания школы его назначают секретарем Верхнечирчикского райкома комсомола. Учебу в сельскохозяйственном институте пришлось перевести на заочное отделение. Порадовал также второй сын Моисей (Феликс, как мы привыкли его называть), не блиставший в школе в точных науках, он преуспел в рисовании.

Однажды Эм Александр, муж двоюродной сестры Ге Сун Лиды, окончивший художественное училище им. Бенькова, отнес понравившиеся рисунки Феликса в училище. Его без особых усилий зачислили студентом в престижное училище, где готовили художников. Старшая дочь Женя, окончив восьмилетку продолжила учебу в торговом техникуме. Она могла бы достичь большего, но частые пропуски занятий из-за домашнего хозяйства, которое легло на её детские плечи, не позволили раскрыться её потенциалу. Всю жизнь она проработала в сфере торговли.

Я говорю о достижениях детей Чан Дина и Ге Сун, чтобы показать ту большую роль, которую сыграли родители, отдавая всё, чтобы дать образование своим детям. Кормильцем в семье была мать. Она работала на поле. Весной выращивала тутового шелкопряда, занималась домашним огородом и хозяйством.

Сам я, по мере возможности, старался помогать ей и на поле, и дома. Всё это мне пригодилось в жизни. Я многому научился и перестал бояться трудностей.

Отец так и не оправился от болезни и работал на легких работах, в основном, охранником.

В январе 1973 года Ким Чан Дину исполнилось 60 лет и дети решили справить ему юбилей.

Спустя 10 лет справили юбилей Хан Ге Сун. В последний раз перед распадом Союза собрались все родственники со всей территории Советского государства. Уважили юбиляра своим присутствием Депутаты Верховного Совета СССР Ли Любовь и Кан О Нам.

Помню,как тянулись к матери люди её возраста (соседи, родственники, колхозники). Они с улыбкой называли её генералом. К ней обращались за советом, за помощью в улаживании конфликтов, за добрым словом. Своего рода нормой для родных стало перед поездкой на заработки навестить её, а осенью по приезде – поздороваться с ней.

А как же сложилась жизнь бабушки Сян Гым? Нелегкая жизнь Сян Гым с приходом новой женщины после смерти первой жены заметно усложнилась. Старший сын Ен Дин, стараясь угодить молодой жене, все меньше и меньше уделял внимания своей матери и трем сыновьям от первого брака Константину, Василию и Алексею. С появлением детей от второго брака Ир Гвона и Анатолия Ен Дин полностью переключился на их воспитание, разумеется, не без настойчивого давления новой жены. Фактически, три сына от первого брака вместе с бабушкой Сян Гым оказались чужими в своем доме.

Ранняя женитьба Василия и Тамары и приобретение ими двух небольших комнат в бараке дали возможность Ен Дину отделить вместе с бабушкой всех сыновей от первого брака. Вот так в течение нескольких лет Сян Гым с двумя внуками Костей и Алешей жили в прихожке, а молодожены Василий и Тамара во внутренней комнатушке.

Восстанавливая в своей памяти события давно прошедших лет, я интуитивно старался войти в положение пожилой женщины, на старости лет оказавшейся в таком бесправном положении, в полном сознании своей беспомощности перед горькой судьбой. Какую выдержку и терпение, какую мудрость и силу характера, надо было иметь, чтобы спокойно и с достоинством принять такие повороты судьбы?.. Сян Гым было уже за 60, и она не могла работать как раньше, но пока были силы и здоровье, она работала, не зная отдыха. Благодаря ей семья не бедствовала. Относительный достаток позволил детям выучиться, обзавестись семьями. Казалось бы, вот и пришла пора передохнуть, опереться, как положено по обычаю, на старшего сына… Но при кажущемся благополучии  в семье Сян Гым были трудности, скрытые от постороннего взгляда. Сложные отношения с Ен Дином, несправедливое отношение к ней самых близких людей, страх, что не успеет поднять внуков, оставшихся без матери и поддержки отца… И несчастная женщина из последних сил вновь включилась в борьбу за выживание уже ради внуков Кости и Алеши, которым она заменила мать. Она очень хотела, чтоб они стали достойными и уважаемыми людьми. Наибольших успехов добился внук Алексей, который вместе со своей замечательной супругой Кларой в последующей жизни заменили родителей трем дочуркам Константина и Миры, которые погибли в дорожной аварии, будучи совсем молодыми.

После окончания школы Алексей поступил в Ташкентский Медицинский Институт, впоследствии защитил кандидатскую диссертацию в Военно-медицинской Академии в Ленинграде. И в скором времени стал по праву лучшим специалистом по лицевой хирургии в Узбекистане. Его жена  Клара – необыкновенная женщина, красивая, обаятельная, общительная. Мать всегда ставила в пример эту семейную пару. Сколько любви и терпения нужно женщине, чтобы всю жизнь прожить в двухкомнатной квартире, вырастить детей и, при этом, принимать многочисленных родственников мужа. В то время, как Алеше ничего не стоило воспользоваться связями и, как сейчас выражаются, «пробить» себе квартиру побольше и получше. Человек скромный, добрый и внимательный… Его ценили и уважали коллеги, ему без страха доверяли своё здоровье многочисленные пациенты. Его любили в семье. Я не говорю о близких родственниках, но даже нам, двоюродным хватало его внимания. Что бы ни случилось с нами или членами семьи, но если нужна была медицинская помощь, мы сразу обращались к нему. И при всей занятости он всегда находил время для нас, как сейчас помогают нам его дети Валерий, Алена, зять Игорь.

Но вернемся опять к моей матери. Хан Ге Сун была старшей в своем поколении не только в роду Ханов. Она по праву выполняла почетную роль вожака и как-то незаметно заняла то же место у Кимов и Тенов. Не могу не вспомнить о роли родителей в судьбе Тен Веры, двоюродной сестры Чан Дина по матери. Будучи брошенной своей легкомысленной матерью, она воспитывалась в детском доме. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, в детском доме города Намангана ей выдали документы и сказали, что родственники живут в колхозе «Политотдел». Тен Вера отыскала своих родственников и в начале 40-х годов пришла к ним. Главой семьи в то время был Тен Бон До, младший брат Тен Сян Гым. Девушка обрадовалась, что нашла родственников. Но её тут же огорчили тем, что они не могут её принять потому, что сами недоедают и лишнего места нет. Хан Ге Сун узнала об этом и, не задумываясь, вместе с мужем они забрали Веру к себе. Чан Дин, работающий тогда бригадиром, устроил её на работу в бригаду. Так Тен Вера жила в течение нескольких военных лет в семье Чан Дина и Ге Сун. После войны к ней посватался Ким Гым Нен. Сыграли свадьбу. Ге Сун и Чан Дин в дополнение к приданому отдали ей все заработанные ею деньги. Она сейчас жива и я стараюсь быть внимательным к ней. Она до сих пор вспоминает об этом ярком эпизоде в своей жизни. И очень благодарна моим родителям.

У корейцев принято в свой юбилей делать специальные подарки своим самым близким и дорогим людям. Так вот все Тены, которые справляли юбилей, обязательно делали подарок Хан Ге Сун, это говорит о многом.

Лишних денег в доме практически не было. А надо было Феликсу оплачивать снятую квартиру и выделять на питание. Иногда даже приходилось ходить по соседям и занимать деньги. Художники – народ своеобразный. Они в каком-то смысле эгоисты по натуре, как все люди свободной профессии. Спокойно тратят деньги, не задумываясь над тем, как они достаются. А я от природы наблюдательный. Мне приходилось с детства помогать матери во всех мужских делах, и не потому, что мне это нравилось (мне тоже хотелось побегать, поиграть), а потому, что больше некому помочь. И я это видел и понимал. И впоследствии, будучи студентом технического ВУЗа, старался не брать деньги, обходился студенческой стипендией. Мне хватало.

Вскоре Ге Сун устроилась на работу в перепелиную ферму. Работа была там постоянная, а не сезонная, как на поле. И зарплату платили ежемесячно и стабильно. Многие колхозницы мечтали устроиться на эту работу. Стало немного легче жить в финансовом отношении. Да и подсобное хозяйство в виде свиней и кур было заметным подспорьем. Должен заметить, что все в колхозе, за небольшим исключением, были в таком же положении, но жили весело и дружно. Помню, как сообща, вместе крутили кук-си (лапшу корейскую) на ручном прессе. Происходило это так. Кто-нибудь накануне вдруг вспоминал, что давно не ели кукси и предлагал прокрутить на своем прессе. И каждый, кто хотел поесть кукси, готовил крутое тесто с яйцом и приходил в гости к хозяину пресса. Чем круче тесто, тем качественнее получалась лапша. Но зато намного труднее было крутить пресс. Часто эти мероприятия проходили в двух–трех домах на улице, в том числе у нас. Заставляли крутить пресс нас, молодых ребят, постоянно околачивающихся на улице. Но это было в радость и заканчивалось веселой трапезой. И лапша получалась отменная, не чета сегодняшней, так называемой «фирменной».

Но вернемся к бабушке Сян Гым. К тому времени Костя и Алеша повзрослели. Костя работал экспедитором и успел обзавестись семьей. Приветливая и гостеприимная жена Мира сумела обустроить дом теплом и уютом. Она была воспитана на корейских традициях и очень уважительно относилась к родственникам мужа. Помню, даже ко мне, тогда ещё мальчишке, она обращалась на «Вы». А, если в доме появлялись гости, им всегда хотелось задержаться и побеседовать с гостеприимными хозяевами. Алеша же учился на тот момент в медицинском институте и, поглощенный учебой, домой приходил редко. А у Ен Дина подрастали дети от второго брака Ир Гвон, Анатолий, Гриша, Элла. Снохе трудно стало вести большое хозяйство и растить детей. И тут опять вспомнили о бабушке Сян Гым. Её долго уговаривать не пришлось. Мать никогда не откажет в помощи сыну, никакая обида не остановит её в благородном порыве. И в конце 50-х годов она вместе с семьей Ким Ен Дина переезжает на центральный участок на улицу Весны. Сян Гым, с таким трудом одна воспитавшая четверых детей, в новом доме старшего сына опять оказалась в роли домработницы. Малейшая попытка её вырваться к младшему сыну, кончалась припадками супруги Ен Дина. На уговоры Чан Дина и Ге Сун переехать к ним жить, вежливо отказывалась, зная характер сына, который мог натворить непоправимое. Вскоре в доме Ен Дина справили скромный юбилей Сян Гым по старому обычаю, который сводился к тому, что каждый близкий родственник преподносил юбиляру накрытый отдельный стол с пожеланиями здоровья и долгих лет жизни. Надо сказать, Ким Ен Дин хорошо зарабатывал и, даже по нынешним меркам, был очень состоятельным. Самая крупная частная свиноферма в колхозе была у него. Иногда мне казалось, что жажда накопительства, неприязнь к существующей власти сформировали в нем высокомерие к окружающим, особенно к самым близким. У меня до сих пор в памяти его слова, услышанные в зрелые детские годы: «…За всю историю существования человечества не было более жестокой власти, чем советская…» В то время сказать такое было более, чем кощунство. А он сказал это вполне осознанно и откровенно.

Обстановка в доме Ен Дина накалялась всё больше и больше. Беда не заставила себя ждать. Однажды вечером Ен Дин допоздна задержался на работе. Он тогда работал председателем ревизионной комиссии колхоза. Тен Сян Гым предложила жене Ен Дина приступить к ужину, на что последняя перевернула перед свекровью стол. Это была последняя капля для пожилой женщины. Сян Гым молча встала и ушла в свою комнату. Пройдя через огонь и воду, она всё более и более убеждалась, что продолжать жизнь не имело никакого смысла. Дети её выбрали свою судьбу и изменить её она уже не могла. Ей казалось, что она становится только «яблоком раздора» и мешает им по-своему жить. За последний месяц она обошла близких родственников под разными предлогами. Потом стало понятно, что она прощалась со всеми. И незаметно для всех  забрала все фотографии с её изображением и, скорее всего, их уничтожила. Я не мог найти ни одно фото с её изображением ни дома, ни у близких и дальних родственников, несмотря на неоднократные поиски. Мне пришлось нарисовать её по памяти, чтобы сохранить образ этой достойной женщины.

Тен Сян Гым решила уйти навсегда, не оставив никаких напоминаний о её пребывании в этом суетном мире. Непонятно для простого человека, но это факт, который надо ещё переосознать. Вскоре она впала в кому и, так и не проснувшись, на второй день покинула мир.

Печальный конец для женщины в 24 года оставшейся с четырьмя малолетними детьми, давшей им образование, отказывавшей себе во всем. Вот таким образом отблагодарили её самые близкие люди и, в первую очередь тот, кому она доверилась и с кем осталась. Похоронили её на колхозном кладбище. А в скором времени она забрала к себе старшего сына от второго брака Ир Гвона и старшего внука Ен Дина Вову. Череда преждевременных смертей на этом не закончилась. Неожиданно погибают в дорожной аварии старший сын Ен Дина Константин со своей женой Мирой. Скажете случайность? Хочется в это верить.

После продолжительной болезни умирает Чан Дин, а затем Ен Дин. В 90-х годах умирает старший сын Чан Дина Иннокентий в 54 года. Полгода спустя младший сын от первого брака Ен Дина Алексей в возрасте 55 лет, через год умирает старший сын Ай Дин Петр в возрасте 55 лет. Не смирившись с потерей старшего сына Иннокентия, покидает этот мир в возрасте 83 года Ге Сун. Она умерла в кругу близких и родных, которые не успели разъехаться, потому что собрались по случаю 50-ти летия старшей дочки Жени. Напомнил о себе рок, когда забрал единственного сына Феликса Игоря в возрасте 29-ти лет, а затем и старшего моего сына Павла в возрасте 37-ми лет. Мне кажется, бабушка Сян Гым дала понять нам, что нельзя предавать забвению прах тех, кто дал тебе жизнь.

Она продолжается… И живым есть над чем призадуматься…

* * *